Джон О`Фаррелл - Мужчина, который забыл свою жену

— Как правильно играть в футбол?

— Это серьёзно. Я… — мой шёпот едва можно было расслышать, — у меня была любовница.

— Ага! — широко ухмыльнулся Гэри. — И взрывы в метро тоже ты устроил. Брось, парень, тебе не удастся меня разыграть, это мой профиль.

— Клянусь тебе. Пару лет назад. Всего месяц, но я изменял Мэдди.

Он всё-таки отодвинулся от открытой настежь двери.

— Твою мать, Воган. Какого черта ты мне сообщаешь об этом сейчас?

— Я только что вспомнил. И должен рассказать Мадлен! Я обязан сказать ей правду, прежде чем произносить клятву!

Мы одновременно посмотрели на Мадлен, которая в этот момент бурно благодарила соседа, одолжившего один из складных столов для фуршета.

— Ты спятил? Не смей ей ничего рассказывать. Никогда, но особенно сейчас! Не вздумай всё испортить, идиот.

— Но это необходимо сделать до того, как мы дадим друг другу новые обещания. Если я промолчу, это будет обманом.

— Ну и отлично! Обман — это нормально. Ты вовсе не должен быть абсолютно честен и открыт перед своей женой. Это худшее, что можно сделать.

В решающий момент жизни я вынужден просить совета у придурка, вырядившегося Папой Римским.

— Но потом будет слишком поздно! Ложь нужно уничтожить в зародыше. Она сказала, что простит меня, если я сразу же сознаюсь.

— Да хотя бы переспи с этим ночь, обдумай как следует. Не порть ей прекрасный день. Ты же понимаешь, сегодня у вас фактически свадьба.

Аплодисменты прервали наши тайные переговоры. Настал главный момент церемонии, за которым следует символичный (без тени иронии) обмен кольцами. Я вышел следом за Гэри, который выглядел куда менее уверенным, но всё же пробормотал вступление к следующей части праздника.

Мэдди чуть смущённо улыбнулась. Может, это последняя улыбка, адресованная мне, подумал я. Неплохой выбор: счастливый брак, основанный на лжи, или риск остаться в одиночестве, рассказав правду? И есть ли вообще выбор? Разве не будет этот брак лишь казаться счастливым, а она так никогда и не узнает, какую возможность упустила? И почему прекратили выдавать призовые винные бокалы за покупку бензина? Потому что это казалось намеком пьющим водителям?

— Мэдди! — прошептал я за спиной у Гэри.

— Готов? — ничего не подозревая, отозвалась она.

— Мэдди, я должен сказать тебе кое о чём, пока мы не начали. Давай зайдём в кухню.

Я говорил настолько серьёзно, что это не могло не показаться уморительно смешным.

— Перестань валять дурака, ты меня смешишь!

— Это серьёзно. Про нашу жизнь. Я только что вспомнил, но ты должна об этом знать.

— Воган, ты меня с ума сведёшь. Замолчи!

Я качнул головой в сторону кухни, и Мэдди, заинтригованная, всё же последовала за мной.

— Ну и в чём дело?

— Помнишь, когда мы уже почти не разговаривали, я ездил в Париж со школьной экскурсией? Но это была не просто экскурсия. Я ездил туда из-за другой женщины.

Мэдди поняла, что я не шучу, и никакая косметика не смогла скрыть, как стремительно она побледнела. Запинаясь, она то ли выдохнула, то ли выкрикнула:

— Как это? Как… кто она?

— Учительница французского из нашей школы. Это продолжалось всего месяц, и мы с тех пор не встречались. Это случайность, у нас ведь тогда всё шло наперекосяк, и я очень, очень сожалею, но должен быть честен перед тобой.

— На свадьбе в Галилее присутствовал сам Иисус, — вещал Гэри согласно сценарию. — Он вручил счастливой паре своё отцовское благословение и подарочные сертификаты ИКЕА…

— Мэдди, ну скажи же что-нибудь. Это никогда не повторится, обещаю. Но мы оба тогда были так несчастны, и я как будто нажал кнопку самоликвидации.

Но Мэдди молчала, и лишь тонкая черная струйка потекшей туши побежала по щеке.

— Итак, Воган и Мадлен, выйдите вперед, пожалуйста! — воззвал липовый священник. — Давайте, давайте, не стесняйтесь! — Гэри практически вытолкал нас из кухни. — Что ж, если какой-нибудь человек или золотистый ретривер знает о препятствиях, из-за которых этот мужчина и эта женщина не могут быть разлучены в греховном разводе, пускай скажет сейчас или навеки оставит их в покое.

Мэдди стояла словно оглушенная.

— Джек Джозеф Нил Воган, берёшь ли ты Мадлен Роз Воган в законные бывшие жены, чтобы жить во грехе отныне и навеки? Клянёшься ли замечать её новую прическу и признавать, что она тоже имеет право выбирать автомобильные маршруты?

— Я… да. — Я покосился на Мадлен — ну хотя бы слёз не видно.

Но Дилли явно углядела, что мама плакала, и почувствовала, что здесь что-то не так, хотя всё можно было списать на эмоциональность ситуации.

— А ты, Мадлен Роз Воган, берешь ли Джека Джозефа Нила Вогана в законные бывшие мужья, чтобы жить во грехе отныне и навеки? Клянешься ли терпеть его и приспосабливаться к нему? Не использовать его бритву для своих подмышек? Смеяться над шутками, которые уже сто раз слышала? Притворяться, что тебе интересны его теории насчет того, что было бы, завоюй Гитлер Афганистан?

Повисло молчание. Подсказка Джин «Да» из последних рядов — не в счёт.

— Она забыла свои слова, леди и джентльмены, — такой волнительный день… — Гэри слышал, как мы шептались в кухне, и подозревал худшее. — Просто скажи «Да», — пробормотал он.

Все смотрели только на Мэдди — чуть ли не шевелили губами, подсказывая ответ. Гэри безмятежно улыбался гостям, словно подобные паузы в порядке вещей и церемония вот-вот продолжится.

— Она передумала! — раздался пьяный возглас кого-то из гостей, и жена тут же ткнула его в бок, догадавшись, что благоверный, похоже, прав.

— Не спеши, Мэдди, это важное решение… — Голос Гэри звучал серьёзно, и, кажется, сейчас он говорил искренне.

Мэдди подняла голову, и вздох облегчения прокатился по саду.

— Ты… ты… — она смотрела только на меня, — ты СКОТИНА!

Кто-то в толпе попытался выдавить смешок, как будто эта сцена была частью представления, но вышло неубедительно.

— Ты абсолютно конченый ублюдок! — И вот тут она разрыдалась в голос и швырнула букет мне в лицо. — Видеть тебя не хочу до конца своих дней!

Она вбежала в дом, и через несколько секунд до онемевшей публики донесся звук хлопнувшей парадной двери.

Подружка Дилли должна была включить музыку по окончании церемонии, но, разволновавшись, нечаянно нажала на кнопку, и зазвучала «Она любит тебя» в исполнении «Битлз». Я не знал, куда глаза девать, но в итоге попытался ободряюще улыбнуться сыну, который смотрел на меня с яростью ребенка, преданного собственным отцом.

— Твою мать! — подвел итог Гэри. — Только не это! Опять!

После ухода Мэдди вечеринка угасла. Основная идея «Правда, забавно, что они опять вместе, не успев толком развестись?» утратила свой ироничный оттенок, как только невеста швырнула букет в лицо жениху, проорала, что не желает его больше видеть, и в рыданиях умчалась прочь. Гэри попытался сгладить впечатление парой заранее подготовленных шуток, но даже он понял, что момент упущен. Я кинулся за Мэдди, но она схватила ключи от машины и рванула с места со всей агрессивностью, на которую способна «хонда-джаз».

Инстинктивно Мэдди бросилась за утешением к подругам, но быстро вспомнила, что все её подружки сейчас веселятся у нас в саду с её неверным партнером. Поэтому она завернула на парковку супермаркета, где мойщик машин заявил, что у неё очень грязный автомобиль, — и тут она разрыдалась ещё раз.

Гости расходились, смущенно бормоча «спасибо» и уверяя, что большая часть вечеринки вполне удалась. Кто-то даже прихватил с собой старые свадебные подарки. А вечером заехала Джин, чтобы собрать кое-какие вещи Мэдди, и объяснила детям, что их мамочка пару дней поживет у своей мамочки, но обязательно им позвонит.

— Мне бы только поговорить с ней, — взмолился я. — Не могли бы вы передать, что нам необходимо поговорить?

— Ей просто нужно сейчас немного личного пространства, Воган. Такое в каждой семье случается…

Я обдумал её слова и пришел к выводу, что такое случается вовсе не в каждой семье. Муж и жена расстались, у него случился приступ загадочной болезни, закончившийся тотальной амнезией; он провёл неделю в больнице, никем не узнанный; потом увидел свою жену словно в первый раз и влюбился; блефовал на судебном слушании, передумал разводиться и заново завоевал свою жену. А на вечеринке в честь начала новой жизни вспомнил, что когда-то изменил ей, во всём признался, и она порвала с ним.

Мэдди отсутствовала дольше чем пару дней, и я превратился в обычного задёрганного одинокого родителя, который отправляет детей в школу, мчится на работу, потом мчится с работы, готовит ужин и не в состоянии помочь детям с домашними заданиями по математике. Вечерами мы усаживались «на часочек посмотреть телик», а спустя несколько часов дети расталкивали меня, задремавшего на диване, чтобы сообщить, что они идут спать.